Posts

Мадам Анастасия, или Цензура. Французская карикатура 1870-х

Есть несколько бесспорных удач в моей работе зам. главного редактора журнала “Пушкин” (2008-2011), для которого российские авторы делали свои самые блестящие интеллектуальные рецензии. К ним относится текст Станислава Маркелова “Не читайте эту книгу” – рецензия на российскую Конституцию. Когда я предложил адвокату Маркелову написать такой текст, он на пару секунд задумался и уже с выражением азарта на лице переспросил, точно ли я этого хочу и готов ли к этому журнал. Наряду с аналитикой российской судебной системы Сергея Пашина, это – одна из самых ясных иллюстраций того, как не работает закон.

Другой безусловной удачей можно назвать блестящий анализ “Идеология охранки”, проделанный Петром Рябовым. Есть тексты, которые, исследуя российское прошлое, предсказывают будущее. К примеру, к ним относится публикация Андрея Зорина о Крыме в истории русского самосознания (1998). Или вот эта рецензия Петра Рябова, которая очень точно схватывает риторические порывы и волнения сегодняшних охранителей. В момент публикации, шесть лет назад, эти наблюдения уже звучали актуально. Но именно сегодня невозможно избавиться от впечатления, что речь идет о фигурах текущего момента, схваченных с портретной точностью:

“Выслуживание перед троном и площадная брань в адрес революционеров преподносятся им как акт героизма. Какое мужество — пойти против общественного мнения… вместе с мнением всемогущей власти! Какой героизм — апеллировать к ксенофобским чувствам обывателя, рассыпая бездоказательные и безнаказанные намеки на «темные силы», стоящие за нигилистами, интеллигентами, студентами!”

О ком это и о каком времени? О Михаиле Каткове в 1860-80-х. Об идеологе “патриотического” охранительства, который начинал свою интеллектуальную биографию вдумчивым философом и умеренным либералом, а закончил одним из нетерпимых пропагандистов и визгливых конспирологов своей эпохи.

Сегодня на публичной сцене действует ряд специалистов, оставивших размеренную научную критику ради нервного политического науськивания. Их главная миссия – поддержание второго защитного пояса вокруг центров официальной и “джинсовой” пропаганды. Как и Катков, они не создают сердцевину пропагандистской повестки, но призваны тонко обслуживать ее тяжеловесные тезисы и отражать любые контратаки со стороны недовольных. Им не откажешь в артистизме при исполнении этой задачи. Особенно им даются призывы к приличиям и позы благородной стойкости перед лицом варварства всех, кто смеет быть недоволен. Они умело демонстрируют нам свой горький и величественный подвиг, обличая преподавателей и студентов под гул тяжелой шовинистической артиллерии. И если некоторые из речей, что они повторяют сегодня, были сказаны ими уже в конце 2000-х, тогда это все еще были состязательные точки зрения, а не вариации на монотонный военный марш, несущийся из множества динамиков.

Университетский бойкот агитбригады агрессивных дилетантов (в лице Николая Старикова с адъютантами) стал удобным поводом для некоторых из них, чтобы осуществить качественный скачок от роли охранителей к роли глашатаев охранки. Увы, среди таких “скакнувших” оказался и Борис Межуев, который не ограничился критикой бойкота, а неоднократно озвучил требование “разобраться”, адресовав его и университетской администрации, и Следственному комитету. “Я не поклонник жалоб в СК – все-таки донос есть донос” – начинает он одно из своих обращений. И вкрадчиво заканчивает: “Повторяю сейчас еще есть время одуматься, отделаться выговорами и предупреждениями”.

“Никаких аналогий!” – заклинала редакция того номера “Пушкина”, где был опубликован текст Петра Рябова. В последний год аналогии находят нас сами – и с особой настойчивостью. Чтобы яснее понимать, что происходит сегодня, бывает очень полезно вспомнить лучшие примеры анализа российского неоконсерватизма из середины-конца 2000-х, когда уже достаточно ясно кристаллизовались мотивы и публично зазвучали речи нынешних охранителей. Но в то время все еще был шанс для материализации коллизий в интеллектуальном, а не полицейском ключе. Возможно потому, что в те годы охранители еще не занимали мягких кресел, из которых сегодня встревоженно взывают к охранке. Прочтите фреску Петра Рябова!

 

Share

Ответить