Posts
Картина Marilyn R. Rosenberg “Rest”

В 2011 году я провел исследование того, как мы (в том числе мы, европейцы и жители Земли) отдыхаем. О том, какие ритмы отпусков диктуют нам “гибкий” найм и неолиберальная колонизация труда. И как сам отдых постепенно превращается в разновидность рентабельного использования времени. С результатами исследования можно ознакомиться в небольшом и важном тексте

 
Гибкий труд, краткий отдых,
или как повысить производительность труда, отменив уроки географии

 
Сегодня, пять лет спустя, мы продолжаем обсуждать результаты неолиберального поворота более осознанно. Обсуждая эти и связанные вопросы с Гаем Стэндингом и Франко Берарди, которые приезжали в Москву на фестиваль “NOW. Как устроена современность”, было очень важно видеть неподдельный интерес российских слушателей и собеседников, которые желали разобраться в существе происходящих и уже произошедших перемен. Прекариат пробуждается?

Собеседников в российской гуманитарной среде, кого уже не пугают понятия “прекарность”, “социальная защита”, “неолиберализм”, становится ощутимо больше. Намеченные пять, а вернее, двадцать лет назад тенденции сегодня сохраняются или усиливаются. Готовность работать после 8 вечера и, более широко, размытие границы между работой и досугом, сокращение длительности непрерывного отдыха и фрагментация отпусков, число отказавшихся от летнего отпуска. Некоторые данные, которые я привожу в этом тексте, сегодня столь же красноречивы и, возможно, даже яснее российским читателям, чем пять лет назад, просто из личного опыта.

Так, от 30% до 40% американских работников испытывают чувство вины из-за того, что находятся в отпуске, а не на работе. Это наблюдение только о протестантской Америке или уже о нас, глобальных “мы”? Только 2% соотечественников в год выезжали за границу. В 2016 году этот показатель снижается в сравнении с предыдущим годом. А что значит “заграница” для значительной части туристов в 2015, позволяет судить, например, вот эта таблица с данными по странам. В 2010 году (мужчины) в России перерабатывали в среднем на 7 часов в неделю больше закрепленных законодательной нормой 40 часов в неделю. То есть мы работали как минимум на день в неделю больше, а значит, на день меньше отдыхали. Снизились ли эти переработки, стали ли мы отдыхать больше и чувствовать себя увереннее, учитывая падение экономических показателей, сокращение средних сроков трудовых договоров и дальнейшую прекаризацию найма?

Чтобы яснее представлять характер изменений, происходящих в управлении социальным сектором: образованием, культурой, здравоохранением, – то есть в управлении всей нашей жизнью, рекомендую заглянуть в тексты подборки “Неолиберальное управление обществом”, а также прочесть два летних интервью “Меня вдохновляет опыт малых университетских профсоюзов” (“Инде”) и “Тихая сапа неолиберализма” (“Эксперт-Татарстан”).

 

Share

Ответить