Александр Бикбов / Alexander Bikbov

или почему сердечный приговор — неподходящая замена научной критике

Интеллектуальный скетч Гегеля «Кто мыслит абстрактно» закручивается вокруг одной сцены. Осужденного преступника ведут на казнь и кто-то в толпе восхищается: «А он красавец!» Толпа возмущенно шикает: «Как можно, это же убийца!» Абстрактному разуму очевидно, что убийца не может быть красивым, а заметивший в нем красоту наверняка сам — типичный разложенец. Философ настаивает на обратном. Абстрактное мышление отталкивает Гегеля деспотической готовностью абсолютизировать в предмете только одно качество и «называнием такого качества уничтожать в нем все остальное».

Социолог культуры порой оказывается в роли такого преступника, чей путь сопровождается суровым и зачастую абстрактным осуждением. Может казаться, что коллизия разрешилась десятки лет назад, и атаковать социологию за непочтительное нарушение сакральных границ сегодня попросту архаично. Но нет, спор продолжается в той мере, в какой некоторые дисциплинарные установки воспроизводятся в форме групповой морали. Здесь абстрактному разуму даже не обязательно знакомство с деталями социологической работы. Достаточно сердечной уверенности, будто само слово «социология» происходит от вульгарного социологизма. И когда менее предвзятый читатель вдруг восклицает: «Глядите, а ведь на самом деле социология многое хорошо объясняет!», — его могут урезонить или даже попугать во имя высших абстрактных идеалов.

Три пункта осуждения

Реплика Михаила Немцева о моей книге «Грамматика порядка» и методологии Бурдье — самая свежая по времени реприза давнего сюжета. Без обиняков осуждая редукционизм исторической социологии и социологии философии, коллега воспроизводит некоторые «классические» упреки и возражения от лица легитимной культуры. Ответом на эти упреки рискуют стать аргументы, которые также были озвучены уже не раз и не два. Я рассчитываю избежать элементарного повтора. Но возврат к пройденному иногда просто необходим.

Эфемерность высказывания в социальных сетях придает интеллектуальному (о)суждению двойственный характер, добавляя важные детали к ранним дебатам, которые велись на других media. Особенность фейсбука состоит в том, что он избавляет говорящего от полной профессиональной ответственности, но также оставляет возможность проговорить допущения и мотивы, нередко изымаемые из более «гладких» форм академического письма. Именно это, даже больше, чем сам обвинительный вердикт, придает очередному эпизоду суда над социологией познавательный интерес.

В посте и последующих комментариях Михаила Немцева звучат три основных упрека:

По мнению Михаила, Пьер Бурдье в «Политической онтологии Мартина Хайдеггера», Александр Бикбов в «Грамматике порядка» и Егор Соколов в статьях о Мамардашвили демонстрируют общий порок. Они не читают философских текстов и пренебрегают содержанием, которое определяет смысл философского высказывания. Эти редукционисты высокомерно сводят любую мысль к «социально-политической ситуации самих философов, и институтов, где они работают». Такой вердикт попросту ошибочен, и чуть дальше я поясню, почему.

Tags: грамматика порядка, историческая социология, историческая социология понятий, политика культуры, социология знания, социология профессий, социология философии