по темам:
Гражданские движения и протесты
Смена политических режимов, государство
Социология культуры и неолиберального менеджмента
Социология социологии и социология философии
Социология науки и научной политики
Историческая социология понятий
Социальная история времени, будущее
Субъективные структуры порядка
Сплетения знания и власти
Пространственные и телесные схемы
Очевидность и эпистемологический разрыв
Анонсы недавних публикаций можно найти в разделе «Новости«.
О книге «Грамматика порядка: историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность» (Издательство ВШЭ, 2014. 2е издание 2016).
Гражданские движения и протесты
2021 Which Place for Radical Trial in Genetic Structuralism and in Pragmatic Approach?, SocietàMutamentoPolitica, 12(23)
The article discusses the use of test / trial as a research tool proposed by different versions of sociology, namely by genetic structuralism owing to Pierre Bourdieu and by pragmatic approach assembled around the work of Luc Boltanski and Laurent Thévenot. The inquiry is contextualized in the author’s study of civic mobilization in Russia taking into consideration sustainability and contingencies of institutional frameworks which shape different types of test. A series of publications produced by both sociological currents and employing the concept of trial is examined in order to retrace its actuation in several research contexts. A special attention is granted to a problem of social structures in which test results are resumed. For this purpose, a more attentive reading is offered to Patrick Champagne’s and Dominique Marchetti’s paper on the affair of ‘contaminated blood’, and to the book by Nicolas Dodier on outcomes of AIDS epidemic. The results let conclude on the compatibility of pragmatic approach with the Foucauldian concept of dispositive, as well as on methodological implications of field theory in study of trials. Making use of examples from Russian protest movement, the article proposes to complete the typology of tests and to account radical tests which target the abnormal reality and the problematic self together with more conventional public trials and controversies mediated by sustainable institutions.
2021 Keep the City Clean: Ambiguous Ethics of Non-Violent Protests in Moscow, in: M. Ege et J. Moser (eds.). Urban Ethics. Conflicts about the ‘Good’ and ‘Proper’ Life in Cities. London / New York, Routledge.
The chapter highlights a not so obvious connection between models of urban management in the city of Moscow and the ethics of civic protest that crystallized in the 2010s. First, the analysis deals with an a-political sense of one’s place that citizens internalise in the top-down model of urban management. This sense is expressed primarily in micro-practices, from the individual planting of flowers in the courtyards of large blocks of flats to the procedural challenges of abusive building in the neighbourhoods of the Russian capital. These practices put a crisp emphasis on cleanliness, stimulated both by municipal managerial communication and by everyday sensitivities widely shared by the grassroots.
Second, the article examines the ethics of civic protest exhibited during street rallies and Occupy-style camps in Moscow in 2011-17 and which is subtly connected to the the pre-shaped sense of one’s place in the urban space. ‘Clean’, ‘nice’ and ‘tidy’ framing of the occupied spaces is regularly observed in protest groups. The study examines the relationship between the elaborated hygiene codes and spontaneous tactics of social exclusion exercised by the protesters.
2017 Representation and Self-Empowerment: Russian Street Protests, 2011–2012, Russian Journal of Philosophy and Humanities, Vol. 1, 1
The article introduces into forms of political and social representation specific to the recent Russian civil protests. The analysis is based on numerous interviews with protesters and observation of evolution of the movement. The data challenges the frequently referenced “crisis” of representation and bring to light a variety of coordination centers set in competition for a political mandate of the protest movement, as far as a vague will of a considerable part of protesters to be represented. Media coverage of the street rallies, including their global attribution to a “middle class,” is critically examined along with the protesters’ own statements and rallies agenda, in order to check the presence of an actual social or revolutionary representation. The article reveals a break with apparatus and hegemonic models of collective action in current mobilization which provides it with new (in the Russian context) forms of political subjectivity based on self‑empowerment and self‑trial.
2015 Offizieller Traditionalismus und Protestalternativen in Russland, Religion und Gesellschaft in Ost und West, 4-5
The current Russian regime is characterized by a combination of traditionalist rhetoric and neo-liberal administrative practices. This combination leaves little room for alternative social projects and has contributed to the weakening of the civic protest movement. It primarily articulated individual claims for a normalisation of existing institutions rather than focused on socio-political issues. The paper introduces into the institutional context and dynamical shifts in the protest mobilization.
2013 Самоиспытание протестом// Художественный журнал, № 91 (English version)
Интервью отвечает на ключевые вопросы о протестном движении без поспешности, которая характерна для СМИ-экспертизы. Как включение в протест сочетается с запросом на нормальность, почему опыт самопознания и самопредставления оказался для российских участников важнее ясных политических требований и программ, в каких формах и с какими ограничениями в гражданском движении реализуется опыт общего. Среди прочего, беседа позволяет подробно остановиться на механизмах безлидерского самоуправления в уличных лагерях #Оккупай и уточнить роль культуры и самовоспитания в протесте.
2012 Представительство и самоуполномочение (по материалам исследования НИИ митингов, декабрь 2011 – июнь 2012)// Логос, №4
Статья подводит итоги исследования первого года массового гражданского движения в России. Отправляясь от систематического анализа полевых данных, она отвечает на вопросы, которые остаются неизменно актуальными. Как работают механизмы протестного самоуполномочения и самопредставительства? В какой мере стремление профессиональных политиков получить представительский мандат отвечают агентности протеста? Можно ли рассчитывать на “средний класс” или “креативный класс” как действующие силы в преобразовании российского общества? Каковы действительные практики митингующих, которые выходили на а-революционные шествия и “белые прогулки”, намеревались соблюдать законы и “поступать правильно”, участвовали в парадоксальном протесте во имя стабильности?
Некоторые наблюдения и выводы из анализа данных могут прозвучать непривычно или парадоксально, иные, при всей их нетривиальности и новизне, будут интуитивно понятны участникам и наблюдателям гражданского движения.
2012 Методология исследования «внезапного» уличного активизма (российские митинги и уличные лагеря, декабрь 2011 — июнь 2012)// Laboratorium: Журнал Социальных Исследований, 4(2)
В статье рассмотрены методологические проблемы, возникшие в ходе исследования уличного протестного движения в России в 2011–2012 годы. Исследование ведется с декабря 2011 года самоорганизованной исследовательской группой НИИ митингов методом интервью непосредственно во время уличных акций и охватывает митинги, шествия и уличные лагеря. В статье раскрывается ряд ключевых вопросов исследования массового уличного активизма, ведущегося непосредственно на месте событий. Описан и проблематизован двойственный статус исследования и самой исследовательской группы, находящейся на границе между академической и активистской логиками. Рассмотрена обоснованность использования метода интервью непосредственно в ходе уличной акции. Проблематизированы медийные интерпретации социального состава и политической монолитности протеста, которые образовали «мгновенный» смысловой горизонт последующего социологического исследования. Рассмотрен вопрос легального статуса акций и релевантной ему законопослушности демонстрантов. Намечена аналитическая модель эмоциональной динамики протеста, где гнев и ирония выступают не спонтанными проявлениями чувств протестующих, а элементами последовательности, сформированной практиками виртуальной коммуникации. Наконец, кратко охарактеризованы перспективы дальнейшего анализа и описания массового уличного активизма и его неочевидных социальных следствий вне области электорального поведения.
Смена политических режимов и теория государства
2023 От неолиберализма к неомеркантилизму. Поединок эффективности и суверенитета на российских просторах// Gorby, № 3 (текст в виде pdf-файла)
В статье документирован сдвиг от неолиберальных технологий управления 2000-х к новому меркантилизму конца 2010-х. Этот сдвиг прослежен в трех измерениях: карьерном, экономическом и административном. Параллельный анализ данных из нескольких сфер выявляет истоки консолидации политического курса военного периода в инерционных механизмах экономической безопасности, которые закладываются еще в эпоху глобального кризиса 2008 года; в политической реакции 2012 года, которая выразилась, помимо прочего, в отстранении и перестановках высших государственных чиновников; и в контрреформах силового аппарата с 2017 года. Анализ отталкивается от «твердых» показателей, демонстрируя серьезность управленческих инвестиций и глубину изменений, результатом которых стало военное вторжение в Украину.
2016 Как делается государство// Пьер Бурдье. О государстве: Курс лекций в Коллеж де Франс. (1989-1992). Москва: Дело.
Публикация магистрального курса Пьера Бурдье в Коллеж де Франс на русском языке через четыре года после его выхода на французском переворачивает еще одну страницу социологической теории XX века. В лекциях Бурдье берется за «новый» для себя объект, который никогда прежде не находился в центре его анализа. Насыщенный теоретическими интуициями и эмпирическими иллюстрациями текст бросает вызов как большинству существующих концепций государства, так и сложившемуся образу создателя генетического структурализма.
Предисловие к курсу уточняет место, которое за эти годы занял Бурдье в российском интеллектуальном пространстве, вводит тезисы Бурдье о государстве без нот агиографии, как рабочий инструмент, с примерами и параллелями из нескольких исторических контекстов. Основные вопросы, рассмотренные в предисловии: что стоит за определением государства как «всего лишь» фикции и принципа организации согласия? Как связаны незаинтересованность, универсализм и насилие в качестве принципов государственной организации? Какую роль в анализе государственной власти следует отводить налогам? Является ли коррупция простым «пережитком» бюрократической практики? Ограничивается ли агентность государственного интереса бюрократией? Является ли государственный интерес интересом правительства? Какую роль образование и культура играют в производстве государственной власти? Какова позиция Бурдье в дискуссии о классовом характере государства? Каковы ограничения и пределы вводимых Бурдье сильных тезисов о государстве как структуре по интеграции социального мира? Как меняется взгляд Бурдье на государство по ходу курса? Выступает ли государство центром (Бурдье) или «превратностью» управления (Фуко)? Как трансформируется насилие с установлением монополии на его использование?
2016 За порогом новой эры правления (Предисловие)// Митчелл Дин. Правительность: власть и правление в современных обществах. Москва: Дело.
Предисловие к переводу на русский язык капитального исследования Митчелла Дина «Правительность: власть и правление в современных обществах» предлагает введение в международный контекст фукольдианских и пост-фукольдианских исследований с 1980-х. Текст вводит такие ключевые понятия из «вторичного», но кардинально важного словаря Фуко как «управление через свободу», «принуждение», «суверенитет», «правительность» (gouvernementalité), «процветание» и «государственный интерес» в двух измерениях. Первое — это методология исследований Фуко, которую реконструирует Дин и которой следует он сам в изучении инструментов управления бедностью. Второе — это исторический контекст позднесоветского режима, в который в 1960-80-е годы интегрируются отдельные технологии либерального управления из западноевропейского и американского арсеналов. Один из ключевых вопросов, который рассматривается в тексте: в какой мере и при каких условиях исторический анализ в терминах правительности применим к советским и российским реалиям?
2016 Рассматривая правительность как аналитику и биографию. Интервью Александра Бикбова с Митчеллом Дином// Митчелл Дин. Правительность: власть и правление в современных обществах. Москва: Дело.
Что значит быть одним из ключевых проводников Фуко в англоязычном мире, кто занимался этим уже в 1990-е, каковы верные и неверные прочтения фукольдианской мысли? В интервью, которое помещено в приложении к книге Митчелла Дина «Правительность«, автор охотно и остроумно отвечает на вопросы как концептуального, так и биографического характера. Оно в существенной мере проясняет мировой контекст триумфального восхождения «позднего Фуко». Если вам интересно, насколько актуально понятие «правительность» при объяснении войн и миграционных кризисов, почему одним из центров изучения политической мысли Фуко в 1980-е стала Австралия, как переводили Фуко в англоязычном мире и в СССР, где расположены центры фукольдианских исследований, какая академическая карьера уготована последователям Фуко, читайте об этом в предлагаемой беседе.
2013 Национализм как несостоявшаяся публичная политика: Министерство национальной идентичности и иммиграции Франции (2007–2010)// Гражданство и иммиграция. Концептуальное, историческое и институциональное измерение (под ред. В. Малахова). Москва: Канон+.
Создание Министерства национальной идентичности и иммиграции в структуре французского правительства (2007) стало звеном в череде правительственных мер и публичных дебатов, которые восходят по меньшей мере к 1789 году, вписывая вопрос о гражданстве в большую историю Франции. Оно ознаменовало важный сдвиг в политическом курсе — если не сказать во всем политическом режиме — изменяя способы контроля над иностранцами и жителями, получающими гражданство по факту рождения на территории или натурализации. По сути, оно стало результатом переноса ведомственных практик МВД в сферу публичной политики, официально закрепляющей различие между «настоящими» и «ненастоящими» французами. Появление подобного органа стало индикатором как меняющейся национальной политики миграции и гражданства, так и более масштабной международной трансформации, в ходе которой государственный национализм и расизм все чаще утверждаются под видом «технологической» и плебисцитарной оптимизации. Статья прослеживает историю Министерства идентичности, от рождения замысла до его тихой кончины, предлагая концептуальный анализ сдвигов, вызванных его появлением.
Социология социологии и социология философии
2022 ‘Une péripétie du gouvernement’: la sociologie soviétique entre incitation et répression, Actes de la recherche en sciences sociales, 3-4 (243-244)
Following the death of Stalin in 1953, the Soviet Union’s rekindling of international relations fostered the genesis and gradual institutionalization of a sociological discipline reflective of inputs from the US social sciences while being constrained by orthodox Marxism. This article traces the expansion and crises of this discipline until the 1970s. It then briefly sketches subsequent developments, up to Putin’s regime. It underscores that the ambiguous relationship between Soviet sociology and political authorities reflected the hybridization of two contradictory “raisons d’État” (reasons of state) fostered by competing fractions of the communist party. The first, inherited from the Stalinist political order, propounded a hegemonic pedagogy of the masses, leaning on a doctrine of the social classes opposing socialist and bourgeois societies. By contrast, the second fostered sociology’s function as a population management expertise. These tensions within Soviet and Russian sociology constitute a petri-dish of a wider structuring feature of the discipline: the often-strained cohabitation between a critical pole grappling with political authorities, and a more professionally oriented pole engaged in “useful” usages of sociological methods and knowledge.
2022 Sciences sociales en Russie : le retour de la censure (propos recueillis par Noé Le Blanc et Héloïse Nez), Mouvements, 4 (112)
La chute du régime soviétique a donné lieu à une profonde reconfiguration du monde de la recherche en Russie. En quelques décennies, le centralisme qui prévalait jusque-là a été remplacé par une forme de gestion plus locale des cursus et des personnels, et la censure directe par un système d’attribution d’avantages largement gangréné par le népotisme. La parenthèse de liberté d’expression et d’expérimentation intellectuelle qui s’était ouverte au cours des années 1990 s’est ainsi rapidement refermée, une situation que l’entrée en guerre contre l’Ukraine a considérablement aggravée.
2015 Парадоксы императивной интернационализации в 1943-1953// Советское государство и общество в период позднего сталинизма. 1945-1953 годы. Москва: РОССПЭН.
Поздний сталинизм часто описывают как пиковый момент самоизоляции режима на международной культурной сцене и в управлении наукой. Для этого есть все основания: привычные запреты на международные контакты и поездки ученых, конвульсивные кампании против «низкопоклонства» и «космополитизма», повторные судебные приговоры по следам массовых репрессий 1930-х. Однако именно в этот период происходит, на первый взгляд, необъяснимая интернационализация некоторых отраслей знания. Это относится и к «царице наук», философии: здесь ЦК инициирует создание центров рецепции и критики немецкого идеализма, «буржуазной» философии и социологии, международной истории науки, соотнесенность с которыми советская версия дисциплины утверждает наряду с панславистскими тенденциями и мотивами национальной исключительности. Это не защищает философов от публичных «проработок» и идеологических «чисток», которые затрагивают уполномоченных по интернационализации, едва получивших награды за свои достижения. Но ставит серьезный вопрос о логике сосуществования обеих тенденций. Статья предлагает рамку, которая объясняет это очевидное противоречие в контексте Второй мировой войны и растущего веса СССР на международной политической сцене.
2015 Как нужно изучать российскую и советскую философию, чтобы не умереть от скуки?// Финиковый компот, № 9
Программный текст по социологии российской и советской философии: не детальный план, а социологический манифест с разметкой интеллектуального пространства и постановкой вопросов метода. В сжатом виде текст излагает методические принципы и навигационные задачи. Одна из таких задач, возможно главная, состоит в том, чтобы сделать более проницаемой перегородку между «безупречно-превосходной» западной философией и «уныло-бессмысленной» отечественной, какой она предстает взгляду большинства современных студентов и преподавателей. Такая задача решается путем реконструкции философских тезисов в контексте институциональных и биографических условий их производства. Ее предельное выражение — разработка относительно завершенного (но, конечно, не закрытого) метода социальной критики российской философии.
2014 Проявленные структуры фотопрактики: становление критической социологии культуры// Пьер Бурдье, Люк Болтански и др. Общедоступное искусство. Опыт о социальном использовании фотографии. Москва: Праксис.
Послесловие к переводу на русский язык знаменитого коллективного исследования практики фотографии под руководством Пьера Бурдье. В статье описан институциональный и культурный контекст появления этого исследования, проанализированы рождение и структура социологической школы Бурдье. Методологические и концептуальные приемы школы рассмотрены в контексте биографии французского социолога. Структура статьи:
От французских 1960-х — к российским 2000-м
Сплочение и различение
Генеалогия фотографической реальности
Двойная игра без двойной морали
Концептуальная матрица, или порядок изобретений
2009 Эскиз политической микроистории социологии: российская и французская социология — части одной дисциплины?// Laboratorium: Russian Review of Social Research, 1(1)
Сравнение эпистемологических оснований и методологического репертуара двух национальных версий дисциплины с учетом различий в истории их институционализации. Французская социология была институционализирована как университетская дисциплина на рубеже XX века группой исследователей-нонконформистов, разделяющих республиканские политические взгляды. Вводя критерии строгой научности и коллегиальное самоуправление, новая дисциплина была нацелена на интеллектуальную автономию. Российская социология изначально была основана политическими эмигрантами в Париже, оставаясь досуговой активностью. В Советском Союзе социология превратилась в отрасль государственной службы, в постсоветской России управление дисциплиной осталось в руках профессиональной бюрократии, когда академическая власть перешла от государства к академическим администраторам, укрепив локальные иерархии. Статья прослеживает структурные изменения в двух национальных контекстах, которые отражаются в методах исследования и механике профессиональных карьер.
2009 A Strange Defeat: The Reception of Pierre Bourdieu’s Works in Russia, Sociologica, no. 2-3
Following the key question of use more then a set of research and explanatory tools, Pierre Bourdieu’s works are examined in a different academic context as a career option for the receptors acting under locally dominant models of intellectual and institutional practice. The article traces Bourdieu’s reception in Russia where translations and even renderings of the original publications did not arrive before the early nineties. Taking this particularity as an advantage, elements of the Soviet sociology career are exposed to analysis and recent reception trends are examined closely, in search of internationally valid patterns. The study reconstructs the way the basics of «Bourdieu in Russian» were built, responding to the possibilities and obstacles intrinsic to the early post-Soviet sociology field. On the the next step, the study pertains to the relatively weak impact of the newly created context on the academic careers in the present decade, what turned Bourdieusque approach into an essentially extradisciplinary phenomenon. The managerial-based academic power, as opposed to peer-based structures, is considered as the key factor which provides a high resistance to the critical sociology and makes it rebound from a «normal» academic career.
2005 Fragliche Autonomie. Zur Lage der Soziologie im heutigen Russland, Berliner Journal für Soziologie, № 3
The autonomy of sociology as a science is not simply a question of freedom or liberation from political restrictions in teaching and research. Neither can it be reduced to the problem of its unrestricted organizational establishment. At least as important is the development of scientific classifications without which the epistemological breach between non-scientific and scientific discourse could not be sustained. Based on the French tradition in the sociology of knowledge and science from Durkheim to Bourdieu, this analysis seeks to establish if and to what degree current Russian sociology in its understandings of its applications, objects and methods could liberate itself from the guidelines and structures set forth by the purely political-administrative institutionalization of the field in the Soviet union of the 1960s. The analysis of the disciplinary field considers administratively prominent representatives and their (institutionalized) theoretical- methodological positions which shape the textbook canon up to the present day. for the Soviet/Russian sociology from the 1960s to the 1990s and notwithstanding the serious historical and political changes, the findings suggest a very high degree of personnel and disciplinary continuity. The translation of political differentiations into sociological categorizations is still dominant and represents the “common sense” of the discipline. Thus, post-soviet sociology remains characterized by incomplete professionalization.
2004 Философское достоинство как объект исследования // Логос, № 3-4
Что делает философа философом? И каковы средства поддержания иллюзии непрерывности философской традиции, при всех действительных изменениях в понятийном горизонте и институциональных структурах производства философских смыслов? В статье подвергнуты анализу социальные условия требований исключительности, которые философия присваивает себе в отношении научных дисциплин. Эти требования не случайны в контексте философского суждения, которое обосновано специфическим достоинством, свойственным «чистой философии» и «настоящим философам». Учреждающее «чистую мысль» достоинство вписано в самые различные версии дисциплины (вплоть до наиболее современных) и является структурным эффектом места философии в образовательной системе, а также продуктом профессиональных стратегий, закрепляющих эту позицию в интеллектуальных иерархиях. Обращение к истории образования (включая труды Жака Ле Гоффа, Филиппа Арьеса, Джозефа Бен-Дэвида) существенно проясняет источник сходства между, казалось бы, во всем прочем столь несхожих философий, как труды Боэция, Эвальда Ильенкова или Жиля Делеза. Анализ социальных условий поддержания достоинства, основополагающего для философии (как привилегированного места всего возвышенного), позволяет наметить общую социологическую модель порождения философской речи.
2004 Французская мысль на экспорт // Русский журнал, 20 июня
Небольшой текст, который уточняет социальные параметры международно признанной «французской философии», формирующейся принципиально вне университета и повторно завоевывающей университетские иерархии. Лапидарно описан поколенческий свдиг в интеллектуальных предпочтениях французских мыслителей: от HHH [Hegel, Husserl, Heidegger] у Сартра, Кожева, Койре, Ипполита, к NFH+M [Nietzsche, Freud, Heidegger + Marx] у Фуко, Деррида, Бурдье.
2003 Бурдье/Хайдеггер: контекст прочтения (сопроводительная статья) // Пьер Бурдье. Политическая онтология Мартина Хайдеггера /Пер. с фр. под ред. А.Т. Бикбова. М.: Праксис
Книга Пьера Бурдье о Мартине Хайдеггере стала важным этапом в дискуссии о политическом выборе немецкого философа, поскольку предложила анализ участия Хайдеггера в НСДАП за пределами логики «или, или» — чистая мысль или грязная политика. Бурдье показывает, что хайдеггеровская философия, структурно близкая продукции публицистов немецкой «консервативной революции», представляет собой результат двойного позиционирования, одновременно в политическом и интеллектуальном пространстве. Сопроводительная статья описывает интеллектуальный и биографический контекст такого анализа. По сути, это социологическая биография Пьера Бурдье: его профессиональная траектория в интеллектуальном поле послевоенной Франции и теоретические ставки предпринятой им в середине 1970-х историко-социологической критики хайдеггеровской философии. Помимо того, в статье рассмотрено использование Бурдье принципа гомологии как основы социологического метода и отказ от причинно-следственного объяснения, удачным примером чему служит «Политическая онтология Мартина Хайдеггера». С опорой на некоторые ключевые понятия, которыми оперируют Хайдеггер и Бурдье, в статье намечен общий схематизм предложенных ими онтологий, контрарных в политическом измерении.
2002-2003 Российская социология: автономия под вопросом (совместно с С.М. Гавриленко): Часть 1 – Логос, № 5-6 (2002) ; Часть 2 – Логос, № 2 (2003)
Развернутое исследование по социологии российской социологии начиная с 1960-х годов, заканчивая актуальным состоянием. В статьях прослежено воспроизводство ключевых фигур и форм социологического мышления, которые обязаны своим постоянством в 1990-2000-х устойчивости институциональных структур социологии и занятии ключевых позиций социологами, вошедшими в дисциплину в 1950-60-х гг. Анализ административных функций социологии объясняет ее ориентацию на решение социальных проблем и обслуживание политических заказов, а не на формирование автономных научных программ. Подробно исследуются несколько парадигматических случаев, выявляющих связь смысловых и силовых структур в дисциплине: специфика советской социологической методологии как продукт административной и политической институциализации дисциплины в 1950-60-х; политическая поляризация позиций академиков Т.И.Заславской и Г.В.Осипова в контексте их профессиональных траекторий; наследование здравого смысла советской социологии в 1990-х через воспроизводство институциональных структур; консервативная механика госстандарта в образовательной социологии на примере учебников А.И.Кравченко и В.И.Добренькова.
[См. также тексты об образовательной реформе и о студенческом восстании на социологическом факультете МГУ]
Социология культуры и неолиберального управления культурой
2023 La matrice d’une révolution intellectuelle: le marché des traductions en sciences humaines et sociales en Russie après 1990 (avec D. Petushkova), Actes de la recherche en sciences sociales, 1-2 (246-247).
The flow of translations of foreign texts in the humanities and social sciences is one of the main factors in the transformation of Russian publishing and academic spaces in the 1990s. The dismantling of the Soviet structures of ideological and economic control of the printed word put an end to the monopoly of the big publishing houses and opened up the space of possibilities to small publishers who triumphed in the small production pole of the emerging market. The analysis of this space, which is structured in the course of the life of a generation of publishers and translators, questions several variables that predetermine the choice of authors and titles for translation into Russian. The article highlights the role of financial support from international intermediaries and private patrons in the structuring and professionalization of the new Russian publishing space. Through an analysis of the strategies and professional trajectories of several publishing houses over the last thirty years, the study traces the crucial stages in the evolution of the translation market in Russia in relation to the political, economic and cultural transformations of the country.
2021 Материя и дух Esprit: модель интеллектуального журнала (интервью с Марком-Оливье Падисом)// Versus, № 1
Текст предлагает детальный обзор работы одного из ключевых интеллектуальных журналов Франции, Esprit (основан в 1932 году). В диалоге социолога, обладающего редакторским опытом в российских издательских проектах, и главного редактора французского журнала с 20-летним стажем раскрываются принципы работы и финансирования издания, структура редакции и коммуникация с читателями, практика поиска авторов и механизмы кооптации редакторской группы, критерии отбора и редактирования статей, альянсы и напряжения в издательском поле, отношения интеллектуального издания с политической повесткой. Саморефлексивный анализ описывает условия поддержания публичного интеллектуального проекта на границе между академическими дисциплинами и журналистикой. Отдельное внимание уделено вопросам сборки компетенций редакторов и авторов, актуализации интеллектуальных предпочтений и межпоколенческой кооперации, возможности учета читательских ожиданий.
2017 Neo-traditionalist fits with neo-liberal shifts in Russian cultural policy, in: Lena Jonson et Andrei Erofeev (eds.). Russia – Art Resistance and the Conservative-Authoritarian Zeitgeist. Routledge.
Russian cultural policy in the post-2012 period (the period of mass citizen protests) is often justly seen as being based on conservative and reactionary foundations. Nevertheless, the chapter argues that behind the moralistic model based on the values of cultural and social cohesion lies an opposing trend consisting of the commodification of culture and austerity with regard to public finances. This trend deprives the Russian case of its unique character, placing it in line with the worldwide phenomenon of New Public Management.
One of the main vectors of this international model on a national scale is Vladimir Medinsky, who was appointed Minister of Culture in May 2012. He quickly became the herald of the moralistic turn, publicly espousing the official intolerance of contemporary art, critical research of the Soviet history and verbatim theatre, which he judged as immoral. The chapter focuses on Medinsky’s strategies as a symbolic figure of the neo-traditionalist agenda and as the bearer of neo-liberal institutional reforms. Particular attention is paid to his career, similar to that of some other members of the Russian government who have the same dual role in the construction of Russian institutional order.
2012 По ту сторону «культурной политики неолиберализма»// Художественный журнал, № 84
Интервью развивает тезисы статьи «Культурная политика неолиберализма«, уточняя их в контексте реформ образования и культуры, а также дополняя их наблюдениями о субъективности советских и современных культурных работников, о правилах выигрыша и компенсации за проигрыш в неолиберальной игре, о назначении артистических резиденций и стипендиальных программ в арт-мире, а также о том, что могут противопоставить неолиберальному менеджменту жизней игроки, лишенные крупных состояний.
Текст иллюстрирован рисунками общества, которые участники протестного лагеря #ОккупайАбай сделали по моей просьбе в рамках исследования. Полный набор рисунков можно увидеть здесь.
2011 Культурная политика неолиберализма// Художественный журнал, № 83
В единый фокус сведены ключевые параметры неолиберальной модели управления культурой и выявлены не всегда очевидные генетические связи между институциональной системой “культуры как экономики” и формами субъективности, претендующими на радикальную современность.
Структура статьи
I. «Всесторонне развитая личность» и социальное неравенство
1. Неолиберализм как позитивная программа
2. «Гармоничная личность» социального государства
3. Неолиберализм как продукт реформ управления
II. Культура как вид экономики
1. Всеобщая конкуренция за платежеспособный спрос
2. Дробление финансирования
3. Государственное поощрение конкуренции
4. Передача власти от представительных структур культуры к исполнительным
5. Институции не платят за публику, публика платит за институции
III. Новая субъективность: время труда и жизни
1. Десакрализация времени творчества
2. Самодисциплина производителей
3. Перепроизводство буржуазности
IV. Производство образцов, или Культура как доказательство
1. Культурный климат экономических инвестиций
2. Дисперсия неолиберальных образцов
3. Переопределение смысла культуры
2004 Социоанализ культуры: внутренние принципы и внешняя критика // Новое литературное обозрение, № 63
Специалисты-гуманитарии часто критикуют социологов за редукционизм в изучении культурных явлений и процессов. Подобный упрек нередко адресуется даже такой изощренной и интеллектуально бдительной версии социологии культуры, как социоанализ Пьера Бурдье. В статье уточняется метод социоанализа, анализируются некоторые аргументы противников, представлена общая модель социоанализа культурных фактов.
2004 Рынки культуры как рынки вкуса и признания // Неприкосновенный запас, № 1
Критическому анализу подвергунты постулаты и следствия экономики культуры, которая пренебрегает спецификой культурных рынков, функционирующих за счет признания и вкуса. Необходимость социологической реконструкции, предваряющей любой экономический «просчет» рынков культуры, а также иррелевантность любимой экономистами модели максимизации выгоды обоснованы на материале различных областей культурного производства и потребления. Из этой перспективы теория рационального выбора предстает не более чем осовремененной разновидностью давней экономической «мономании», которая приписывает человеческому поведению все тот же единственный мотив — максимизацию выгоды. Неуспех практического применения моделей, не учитывающих роль признания и вкуса в культурном производстве, служит одним из показателей их теоретической слабости.
2002 Новый гуманитарий в поисках идентичности (круглый стол)// Новое литературное обозрение, № 55
Диалог участников, выстраивающих междисциплинарные исследования с опорой на различные методологические доминанты. В ходе дискуссии я указываю на принципиальную важность анализа не только методологической новизны или критериев интеллектуальной легитимности нового знания, но характера институций и вариантов профессиональной карьеры, которые делают такое знание возможным. Речь идет о новом материалистическом понимании дисциплины (или междисциплинарности), где традиционные категории марксистского анализа («буржуазность», в позитивном смысле) подвергаются достройке с обращением к критическому анализу дисциплинарного контроля и арсеналу социологии профессий.
Социальная история времени, управление будущим
2021 Новые культурные институции: эскиз прошедшего будущего// Художественный журнал, №117
В фокусе этого интеллектуального расследования — достижения эпохи управляемого прогресса из послевоенного XX века, которые сегодня превратились во всеобщую институциональную утопию. Как Вторая мировая война, американская экономическая помощь и дилетанты на высших государственных постах способствовали обновлению институциональной этики. Как послевоенное планирование сказалось на требованиях эгалитарной и демократичной культуры. Как с 1990-х художественный рынок превратился в универсальную матрицу государственных реформ, а прежнее противостояние двух культур, художественной и научной, сменило полярность по мере реализации технологий будущего под эгидой неолиберального управления. Как, в конечном счете, регулятивные идеи недавнего прошлого стали моделью желательного будущего и какие риски несет в себе российская регуляция «излишней» современности.
2018 Призрак будущего// Художественный журнал, № 104
Какие политические условия делают настоящее непредсказуемым, а будущее — монотонным? Почему фантастические фильмы, снятые на Западе, колонизируют утопиями и антиутопиями не слишком отдаленное будущее, в отличие от советской фантастики? В чем схоже восприятие времени у школьников и бюрократов? Обращаясь к композитному материалу современной культуры, политических процессов и социологических исследований, текст предлагает концептуальное введение в социологию будущего. Вместо ярких метафор и увлекательных иллюзий этот тип знания предлагает безжалостную аналитику уже заложенных и продолжающих развитие тенденций. Это обнаруживает под поверхностью фантастических метафор «сверх-» сил и способностей, а также модифицированных индивидуальных тел, которыми сегодня наваждена массовая культура, логику социальных институтов, уже модифицированных автоматизацией труда и ростом доли финансового капитала в экономике. Эти институты населяют призраками наше коллективное будущее, которое требует бдительного политического предвосхищения и не менее внимательного вглядывания в настоящее.
2017 Освобождение времени (беседа с В. Мизиано)// Художественный журнал, № 101
Важное интервью, которое развивает линию интеллектуального диалога, звучащего в моих предыдущих публикациях в “Художественном журнале”. Какова онтология времени в неолиберальной модели управления? Как эта онтология проявляется в политике и обыденности, даже когда мы полагаем, что она стала фактом истории? Какова связь между долгим временем и солидарностью художников, как альтернативные стили жизни могут терять связь с утопией? В каких отношениях находятся контр-знание и способность планировать будущее? Почему сокращение необходимого труда далеко не всегда освобождает? Эти и еще несколько вопросов – под пристальным взглядом собеседников, с нетривиальными иллюстрациями из российского и европейского настоящего.
Историческая социология понятий
2015 Дискуссия вокруг Кембриджской школы (с А. Дмитриевым и Д. Сдвижковым)// Новое литературное обозрение, № 134
Дискуссия о версии истории понятий, предложенной основателями Кембриджской школы Джоном Пококом и Квентином Скиннером: ответы на вопросы, сформулированные Тимуром Атнашевым и Михаилом Велижевым. Разграничение истории понятий и истории слов, общеевропейское и особенное в российской (советской) политической семантике, проблемы изучения периодов разной длительности, перспективные направления будущих исследований, оценка применимости различных версий истории понятий, включая сопоставление с моделью, предложенной Райнхартом Козеллеком.
2008 Der Begriff ‚Persönlichkeit‘ als Indikator latenter Bürgerlichkeit im ‚spätsozialistischen‘ Sowjetstaat, Diskurse der Personalität. Die Begriffsgeschichte der ‚Person’ aus deutscher und russischer Perspektive /A. Haardt, N. Plotnikov (Hgs.). München: Wilhelm Fink Verlag
Переработанная и расширенная версия статьи 2007 года о тематизации «личности».
2007 Тематизация «личности» как индикатор скрытой буржуазности в государстве «зрелого социализма» // Персональность. Язык философии в русско-немецком диалоге. М.: Модест Колеров
Прослежены перипетии советской истории понятия «личность», как элемента символического порядка, включающего официальную политику, социальные науки и философию. Смысловое поле «личности» формируется сопутствующими изменениями в связных контекстах, которые образуют систему советского «социализма», со специфическими для нее оппозициями и напряжениями. Те же изменения затрагивают поле сил, обеспечивающих функционирование советского политического режима. Наиболее заметный сдвиг в балансе сил и смыслов отделяет период аскетического милитаризма 1920-40-х от эпохи «мирного сосуществования» 1950-80-х. Символическая революция конца 1950-х официально выводит «личность», ранее ассоциированную с «буржуазным», из-под власти «коллектива». Эта реконфигурация сопровождается снижением символической ценности таких понятий, как «масса» или «война», заменой определяющего понятия в контексте «потребностей» или «гармоничного развития», а также введением в официальный советский словарь новых категорий, таких как «индивидуальные запросы» или «личный досуг». Революция не является сугубо семантической. Она формирует целый спектр новых институций и форм знания: именно изучению «личности» обязаны своим существованием такие дисциплины и направления, как социальная психология, социология и «новая» советская философия. Новое знание становится продолжением политики ее же средствами: происходит обуржуазивание горизонта официально допустимого «советского». В работе рассмотрены определяющие тенденции в пространстве гуманитарных дисциплин и официальной государственной риторики. См. также краткое изложение выводов работы в более широком исследовательском контексте: О революциях личности и реформах образования .]
2006 Функции понятия «гуманизм» в официальной советской риторике// Понятие гуманизма. Французский и русский опыт. La notion d’humanisme /Под ред. С.Н.Зенкина. Expérience russe et française. M.: РГГУ
«Гуманизм» — понятие советской официальной риторики, которое, на первый взгляд, относится к разряду периферийных. Однако, будучи связано с центральным понятием «социализма», которое контекстуально переопределяется на протяжении всего советского периода, оно служит прекрасным индикатором разрывов и сдвигов в структуре официальных политических категорий. В статье прослеживается переход в определении социалистического гуманизма от «классовой ненависти» (1930-е) к «подлинным правам человека» (1970-е), вслед за изменениями баланса сил в недрах государственного аппарата и постепенным принятием советским госаппаратом правил игры, действующих на арене международного представительства.
Социология науки и научной политики
2011 Осваивая французскую исключительность, или Фигура интеллектуала в пейзаже// Логос, № 1
Статья о коллегиальных структурах французских университетов и амбициозной внеуниверситетской науке, которая предлагает образцы интеллектуальной работы далеко за пределами Франции. Как переплетаются власть и знание в самоуправляемых социальных и гуманитарных исследованиях Франции, как горизонтальные формы и множественность центров власти работают на ослабление «гравитации» институциональных принуждений, каковы основные отличия французской и российской моделей исследовательской карьеры и практики.
2010 How Russian universities became the future of world education, Eurozine, 1 July [original publication in: Universities in Crisis, May 3] (version en français)
A thorough critical analysis examines the effects of commercial deregulation of Russian higher education started in the early 1990s, which find themselves in perfect harmony with the reform plans brought by the European bureaucracy of the 2000s. The paper shows how the strive for profitability of the non-profitable educational sector, pushed to its limits, leads to a «success» in terms of the neo-liberal model, namely to a financial self-sufficiency of universities, raising tuition fees and definitive weakening of collegiate structures. If the best practices of such reforms have been implemented somewhere in the world, Russia paradoxically became such a place.
2010 Люди и положения (к генеалогии и антропологии академического неоконсерватизма) (с А. Дмитриевым)// Новое литературное обозрение, № 5
Беседа социолога Александра Бикбова и историка Александра Дмитриева посвящена поиску ответа на вопрос: как и почему открытость по отношению к Западу, характерная для гуманитарного сообщества в реформенный период Перестройки, сменилась консервативными и изоляционистскими настроениями в 2000-е годы. Авторы связывают этот сдвиг не столько с общими политическими переменами, сколько с «микрополитикой» современной академической науки. В российской академической жизни 2000-х и советская идеологическая цензура, и западное научное мировоззрение были вытеснены принципом лояльности к своему непосредственному научному руководству. Этот фактор предопределил характер интеллектуальной продукции, создаваемой в стенах институций.
2006 Институты слабой дисциплины // Новое литературное обозрение, № 77
Впечатляющий эпистемологический прорыв во французских социальных науках послевоенного периода объясняется успешной институциализацией нетривиальных научных карьер в стенах новых и неортодоксальных интеллектуальных центов. В статье исследуется предыстория, профессиональные и политические условия становления и особенности функционирования таких научных центров «слабой дисциплины» (в сравнении с традиционной университетской моделью). Особое внимание уделено парижскому Дому наук о человеке и Высшей школе социальных наук, совместным произведениям историков разных поколений школы «Анналов» (Февр, Бродель, Ле Гофф), научных администраторов с «эксцентричными» социальными траекториями (Берже, Эллер) и международных научных фондов (Рокфеллера, Форда). Сотрудниками Высшей школы социальных наук стали основоположники различных направлений современного социального знания: Гурвич, Койре, Леви-Брюль, Ле Бра, Леви-Строс, Фридман, Барт, Бурдье, Деррида.
2005 В поисках национальной научной идеи: от научно-технического прогресса — к экономике, основанной на знаниях// Логос № 6 (51)
Статья прослеживает линии и разрывы в конструировании рамок научной политики с конца 1980-х, периода все еще господствующей доктрины «научно-технического прогресса», до начала 2000-х, когда кризисные тактики и риторики 90-х, повествующие о «смерти науки», сменяет сверхоптимистичная модель «инновационной» экономики, основанной на знаниях. Анализ не ограничивается конструкцией понятийных рамок, активно оперируя административными и экономическими показателями научной политики. В частности, статья прослеживает переход от базового финансирования к конкурсному, возникающие в этих новых условиях институции и институциональные оппозиции, а также логику высших государственных научных карьер. Особый интерес представляет вопрос о том, как разные модели управления наукой вписываются в поиски «национальной идеи», под наваждением которых завершаются 90-е.
2002 Государство в научной проекции// Отечественные записки, №7
Специфика российского государства 1990-х может быть гораздо лучше понята при взгляде на сферу научной политики, которую, согласно общепринятому мнению, государство «покинуло» в начале десятилетия. Обновленные научные классификации являются в той же мере продуктом научного разума, как и государственного. Проанализирован корпус официальных суждений руководства Министерства науки, где двум родственным категориям, «наука» и «ученые», приписывается явственно противоположная социальная ценность.
Знание и власть, интеллектуальное как политическое
2018 Делаканизировать биографию — Лакана, Фрейда и свою (интервью с Элизабет Рудинеско)// Логос, № 4
Интервью с известным историком психоанализа приурочено к выходу перевода на русский язык написанной ею биографии «Зигмунд Фрейд в своем времени и нашем». Отвечая на вопросы социолога Александра Бикбова, Рудинеско рассказывает о полученном образовании, интеллектуальных влияниях, своих исследованиях, полемике с радикальными антифрейдистами. Особый интерес такого социологического углубления в интеллектуальную биографию исследовательницы представляет выявление институциональных и интеллектуальных матриц. В частности, Рудинеско признает, что моделью ее исследования о Фрейде послужила биография Людовика Святого пера медиевиста Жака Ле Гоффа, позволившая «делаканизировать» фигуру основателя психоанализа и рассмотреть ее в семейном, профессиональном и политическом контексте. Феноменальный успех фрейдовского психоанализа Рудинеско эвристично объясняет переводом индивидуальных неврозов клиентов и читателей на язык престижной и универсальной в то время греческой мифологии. Беседа завершается вопросами о политической актуальности Франции и России.
2010 История знания как история управления населением: по следам Мишеля Фуко// Русский мир и Латвия, № 22
Конспект лекции, прочитанной в Риге — введение в историческую реконструкцию генезиса правительности (gouvernementalité), технологии управления, которая сопровождается появлением новых видов позитивного знания о населении и опирающихся на них техник власти. Изложенная модель представляет собой синтез нескольких версий исторической критики, которые Фуко предлагает в работах разных лет и которые проблематизируют связь знания и власти через демонстрацию их институциональной исторической генеалогии. Вместе с поздними курсами Фуко в Коллеж де Франс (конца 1970-х) во внимание приняты его ранние работы, начиная со «Слов и вещей» (1966). Кратко затронуты хронологические и концептуальные «разночтения» в корпусе текстов, предложена характеристика типов дисциплинарного знания, выделяемых Фуко, прослежена сквозная тема полицентризма и конкурентности в производстве порядка. Привилегированное внимание лекция уделяет особенностям адаптации технологий правительности в советских и российских моделях власти.
2009 Экономика и политика критического суждения // Неприкосновенный запас, № 5 (67)
Краткий эскиз эволюции производства культурных смыслов вне стен больших институций в 1990-2000-е, отчасти высвобожденного из-под диктата рынка и прямого давления государства. В сравнении с 1990-ми критика культурной индустрии как формы капитализма служит сегодня одним из стрежней критической культуры. В этом — свидетельство постсоветской интернационализации культурных моделей, более глубокой, чем принято полагать, при сохраняющихся отличиях российского случая от французского и иных европейских. Тот же критический взгляд на культурный капитализм, неравномерно и с неодинаковой остротой представленный в различных секторах культурного производства (арт-рынок, современная литература, академическая наука, политактивизм) — основание для постепенной кристаллизации новых позиций по отношению к поколению культурных посредников и производителей, которое вступило на публичную и профессиональную сцену в 1990-е. Статья представляет собой развернутый ответ на вопрос: как сегодня политически и экономически возможно производство критической культуры? Композиционно это введение к тематическому блоку, куда вошли полная интересных деталей статья Влада Тупикина о современном российском самиздате (здесь можно прочесть ее в расширенной авторской версии), очень познавательная беседа Магнуса Эдгрена с молодым режиссером независимого кино Эммануэлем Ругланом о французской системе государственной поддержки культуры и ее эстетических эффектах, моя беседа с арт-активистом Дмитрием Виленским, в которой проясняются некоторые политические и эстетические ставки современного социально ангажированного искусства.
2008 Мишель Фуко – не только философ (Группа информации по тюрьмам). Владимир: МПГ «Система координат»; Владимир-Полиграф.
Для большинства читателей во всем мире Мишель Фуко — это собирательное имя множества будоражащих и завораживающих текстов. Генезис этих текстов тем менее известен, чем больше сам Фуко заботился об уничтожении следов. Он не скрывал обстоятельств своей жизни и, более того, был способен превращать некоторые из них в интеллектуальную моду. Однако связь между смыслом его текстов и практическими обстоятельствами их написания всегда была предметом тонкой игры и многозначительных умолчаний. Эта притягательная полутаинственность еще больше способствовала тому, что большинство его текстов переводятся и прочитываются в России как сугубо теоретические. Между тем, при внимательном анализе биографического контекста, в котором есть место и политическому активизму, оказывается, что за некоторыми «теоретическими» понятиями и открытиями, играющими ключевую роль в аналитике Фуко, стоит вполне конкретный практический опыт. Таково понятие власти, которое с начала 1970-х превращается в центральную и определяющую категорию интеллектуальной работы Фуко. Решающим в ее кристаллизации становится опыт Группы информации по тюрьмам (1971-72), беспрецедентной по структуре и успеху активистской инициативе, которая меняет не только направление деятельности французского интеллектуала, но и политическую повестку французского активизма.
В лекции развернуто охарактеризована специфика Группы информации по тюрьмам как точки соединения интеллектуального и политического действия, место Фуко в Группе и место Группы в горизонте его интеллектуального опыта, набор тактик, используемых Группой для производства нового объекта политического интереса. Отдельную ценность издания представляет полное воспроизведение российской дискуссии, участники которой артикулируют целый ряд «простых» вопросов и убеждений, характерных для актуального в России взгляда на тюремный вопрос.
2006 Борьба против систем наказания как инструмент познания// Неволя, № 10
Выступление на конференции «Тюремный вопрос: исследование как инструмент борьбы (Россия и Франция, 1970-е и 2000-е)», участниками которой стали российские и французские активисты, правозащитники, исследователи. В выступлении обозначены различия, с одной стороны, между активистской правозащитой 1970-х и профессиональной правозащитой 2000-х, с другой стороны, отличия между советским диссентом, основанным на примате достоинства и права (когда правозащитник выступает как честный двойник нечестного судьи, по сути, восстановитель порядка), и французскими активистскими (левыми) инициативами, которые выстраиваются на тезисе о допустимости и необходимости нарушения несправедливого актуального порядка. Модель советских подписных кампаний и, более широко, правозащитных инициатив сопоставлена с логикой действия французской Группы информации по тюрьмам, участниками которой были известные французские интеллектуалы (Фуко, Видаль-Наке, Делез, Жене и др.), тюремные работники и бывшие заключенные. В сборнике конференции опубликованы все основные выступления российских и французских участников.
2006 Дискуссия о смертной казни: 1977, обстоятельства, аргументы// Неволя, № 9
Статья отсылает к беседе Мишеля Фуко, Робера Бадантера и Жана Лапланша о смертной казни, состоявшейся за несколько лет до отмены высшей меры во Франции. Аргументы участников отнесены к обстоятельствам места и времени беседы, а также сопоставлены с логикой российских дебатов. Критически пересмотрен тезис о естественной справедливости, будто бы реализуемой в идеальной системе права и наказания. Наказание рассматривается с позиций реализма, а именно, как замкнутая знаковая система, где наказание измеряется не «естественной» тяжестью проступка, а отношением к другим наказаниям в рамках той же системы. Иными словами, связь наказания с преступным актом не имеет никакого естественного основания и произвольна, как знак произволен по отношению к означаемой вещи и непроизволен по отношению к другим знакам той же системы. Именно этот фундаментальный факт произвола меры наказания, а не универсальная мораль или возможные ошибки правосудия, является решающим аргументом против применения смертной казни.
2005 Личное дело декана?// Неволя, № 2
В 1996 году Россия присоединилась к мораторию на смертную казнь. С этого момента консервативные политические силы проводят регулярные кампании за отмену моратория, столь же громкие, сколь безуспешные. 15 лет спустя очередной виток активности консерваторов сошел на нет и политические аргументы, казалось, были исчерпаны. Но в 2002 году кампания за смертную казнь получила новый импульс. В нее вступил одиозный декан социологического факультета МГУ В.Добреньков, который инициировал ряд политических и медиатических событий, активно требуя восстановления казни. Он привнес в кампанию новые аргументы: представительство от лица науки и личную скорбь отца. В статье дан обзор этой кампании, подвергнуты анализу позиции сторонников и журналистов, сформулирован общий тезис об интересе новой, в т.ч. образованной российской буржуазии, ратующей за легальное умерщвление соотечественников. Этот интерес в меньшей степени связан с вопросами права и гораздо больше — с глубинной установкой классового расизма, который еще в XIX в. превратил низшие классы в «опасные».
2002 Мораль в политике: насилие над господствующими// Полис, № 4
Расширенная версия текста, первоначально опубликованного в «лабораторной» версии. Проблематизация связи политики, педагогики и морали. В противовес большинству существующих подходов, мораль рассматривается как достояние прежде всего проигравших, анализируются условия, в которых мораль может быть повторно введена в политическое состязание. Одним из главных аргументов является силовой: превращение проигравших в коллективную силу. Однако этим спектр возможностей не исчерпывается. Другая, инструментальная возможность лежит на пути организованной медленной пытки господствующих, которая производила бы субъективный комплекс, привычно ассоциируемый с моралью, или «душой».
[См. также тексты в разделе об ангажированном знании]
Субъективные основания социального порядка
2007 Социальные неравенства и справедливость: реальность воображаемого (рисунки современного общества в России и Франции) // Логос, № 5
Первая часть статьи по результатам международного (российско-французского) новаторского исследования, в котором соединяются метод биографического интервью и проективные техники, в частности, «рисунок общества». Исследование нацелено на выявление производящей основы произвольных, на первый взгляд, фигур социального воображаемого. Спонтанное отображение социальных неравенств в рисунке отсылает к иллюзии универсального порядка, подкрепленного педагогическим авторитетом школы, родительской семьи, политических институций. Ключевой вопрос, направляющий исследование — не только и не столько межстрановые сходства и различия, сколько соответствие между классами моделей иерархии и классами социальных позиций их носителей. Как показывает анализ, классы восприятия разграничены принадлежностью не к профессии, полу или полученному образованию как таковым, но к типам социальных траекторий, представляя собой производные векторов социальных перемещений и работы инстанций педагогического авторитета. В статье воспроизведены рисунки общества, сделанные российскими и французскими респондентами.
2007 Элементарная феноменология безбилетного проезда // Логос, № 3
Один из экспериментов по контролируемому нарушению социального порядка. Глубокое погружение в опыт безбилетного проезда во французском скоростном поезде, с заранее известными условиями: контроль билетов и стандартные санкции к нарушителю. Опыт предпринят как осознанный выход за границы привычных взаимодействий. Подробно зафиксированы взаимодействия пассажирами, столкновение с контролерами, собственные переживания и спонтанные реакции нарушителя.
2007 О возможности контролируемого нарушения // Логос, № 3
Установочная статья, в которой проанализированы условия и драматургия осознанного нарушения социальных границ/правил как метода социального исследования. Специальное внимание уделяется ключевой роли письма, в котором по ходу нарушения актуализируются намерения и мотивы исследования, исходно чуждые «естественной» ситуации, и которое превращает порицаемую девиацию в контролируемый эксперимент. Имплицитная методология опытов нарушения российских экспериментаторов сопоставлена с этнометодологической техникой нарушения рутинных взаимодействий (Гарольд Гарфинкель). Описаны практические и познавательные следствия того решающего обстоятельства, что в представленных случаях имеет место не нарушение конвенций и «легких» рутин, а занятие иной социальной позиции. Одним из таких следствий оказывается более активное присвоение экспериментальной ситуацией социальных привычек и телесных схем экспериментатора и, как результат, эскалация им игры в собственную нормальность. Другим следствием становится необходимость выбора средств восстановления привычного для себя порядка: занятия новой позиции, нормализации эксперимента или его прекращения. Итог серии опытов: раскрытие любого порядка как системы узаконенных нарушений.
Пространственные порядки и телесные схемы
2011 Гибкий труд, краткий отдых, или как повысить производительность труда, отменив уроки географии// Русский журнал, 14 сентября
Доступное и наглядное объяснение того, как неолиберальный порядок рентабельности организует не только время нашего труда, но и захватывает время нашего отдыха. В тексте приводятся статистические данные о минимальном гарантированном отдыхе в разных странах, о сокращении средней продолжительности отпусков, о числе людей, испытывающих чувство стыда во время отпуска. Эти «сухие» данные помещены в контекст глубокого анализа практик отдыха и путешествий, а также в раскодирование ключевой установки на рентабельность использования времени, которая управляет нашим отдыхом. Текст предназначен для развития ясного и критичного взгляда на обыденные, при этом крайне подвижные условия нашей повседневной жизни.
2002 Москва/Париж: пространственные структуры и телесные схемы // Логос, № 3-4
Исследование города как системы различий, которая объективируется в его пространственном порядке и записывается в тело жителя в форме сложной привычки, а в тело туриста — в виде ощущения непривычности самых «естественных» величин и интеракций, предполагаемых городским пространством. «Бессознательное» городов подробно прослеживается на примере двух столиц, Москвы и Парижа, каждая из которых исподволь снабжает жителей своей системой очевидностей. Привычность, которая делает индивидуальное тело естественным продолжением города, нарушается при перемещении из одного пространства в другое, обнажая усвоенные очевидности. В основу текста положены дневниковые наблюдения перемещений автора между двумя городами.
2002 Социальное пространство как физическое: иллюзии и уловки// Отечественные записки, № 6
На сайте журнала доступен фрагмент статьи. Здесь можно ознакомиться с полным текстом.
Что скрывается за наименованиями «Россия», «Германия» или «Франция»? Социальные явления нередко попадают в ловушку натурализации, становясь предметом описания в терминах «природного». Что говорить о пространственных явлениях, в частности, предметах географического ведения или государственной политики, которые представляются физическими величинами par excellence? В статье предлагается критический взгляд на физикализацию исходно социальных и политических феноменов, объективируемых пространственно. Подвергнуто критике базовое допущение консервативной геополитики о физических свойствах территории как естественном и первичном источнике политических и социальных характеристик. Приводится целый ряд контр-примеров и предлагается общая схема социального анализа пространственных величин.
Методология эпистемологического разрыва
2002 Пространственная схема аналитики Фуко: социальное объяснение как инструмент разрыва с горизонтом обыденной очевидности // Мишель Фуко и Россия /Отв. ред. О.Хархордин. М.: Летний Сад; СПб: Европейский университет
Цепочки самореферентных тождеств, образующие мир обыденной очевидности — это мишень эпистемологического разрыва, с которым более или менее успешно справляются различные версии социального анализа. В статье представлена одна из наиболее радикальных и продуктивных стратегий разрыва и обхода инертных тождеств, нацеленная на выявление внутренней структуры различных социальных областей. Речь идет о топологии социальных порядков, критически выстраиваемой Мишелем Фуко, который работает одновременно с феноменологическим и генетическим измерениями объекта описания, предварительно поставив под сомнение его наиболее легитимные представления и самопредставления. Такая познавательная стратегия подробно рассмотрена на примере «власти» — одного из ключевых предметов социальной теории, который Фуко переопределяет в номиналистском и полицентрическом ключе, заново реконструируя связь власти с телом и дискурсом. Обнажение схемы критической интеллектуальной работы Фуко предваряется в статье эскизом более обширного пространства социальной теории, которое с начала XX века определяется поисками достоверности в горизонте особой «природы» и собственного метода и где в результате этих поисков аккумулируется ряд кардинальных оппозиций, по-прежнему релевантных для большинства исследовательских программ. Не считая себя социологом и не разрабатывая строгой исследовательской программы, Фуко заново формулирует познавательный вызов, актуальный для любой социальной науки: отказ от узаконенных извне классификаций и исторически оправданная смелость устанавливать собственный регион достоверности.
2001 Формирование взгляда социолога через критику очевидности (Приложение)// Р.Ленуар, Д.Мерлье, Л.Пэнто, П.Шампань. Начала практической социологии /Пер.с фр. под ред. Н.А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя.
Послесловие представляет собой, по сути, дополнительную главу к блестящему учебнику французских социологов, который демонстрирует специфику современного социального знания не в отвлеченных рассуждениях, а на примерах из исследовательской практики. Статья контекстуализирует историю и теорию исследовательской платформы, на которой находятся авторы учебника и которая является частью коллективного проекта школы Бурдье. В тексте изложены не только интеллектуальные предпосылки ряда исследовательских приемов и общая теоретическая перспектива, но также элементы социальной механики французской школы критической социологии, которая на протяжении нескольких десятилетий работала как социальный инструмент поддержания эпистемологического разрыва и продолжающейся инновации в социальных науках. Текстом для последующего ознакомления может служить интеллектуальная и профессиональная биография Пьера Бурдье, опубликованная в виде послесловия к русскому переводу захватывающего исследования социальной механики «чистой мысли» («Политическая онтология Мартина Хайдеггера»).
2000 Метод и актуальность работ Мориса Хальбвакса // Послесловие к сборнику работ М.Хальбвакса «Социальные классы и морфология» /Пер. с фр. под ред. А.Т. Бикбова. М.: Институт экспериментальной социологии; Спб.: Алетейя
В статье представлены теоретические основания и методические приемы социологии Мориса Хальбвакса, ученика и сотрудника Дюркгейма. В международном социологическом контексте Хальбвакс более всего известен как разработчик теории коллективной памяти. Сборник статей и аналитических рецензий, положенный в основу данного текста, дает более разносторонее представление о его интеллектуальных интересах и сферах исследования. Среди вопросов, рассматриваемых Хальбваксом — понятие и реальность социальных классов, место статистики в исследованиях общества, конфликт социальных групп как источник логического суждения, факторы брачного поведения в военное и мирное время, относительная автономия сферы представлений, условия труда и особенности мышления различных профессиональных групп, коллективная предзаданность эмоций, а также целый ряд сюжетов, не менее важных и новаторских для социальной науки первой половины XX века. Особое внимание в статье уделено точкам эпистемологического разрыва: последовательному отходу Хальбвакса от тезисов физикализма и эволюционизма; постановке под вопрос тела и времени как констант, не зависимых от социальной динамики; критике монотематизма в социальном объяснении и обоснованию плюрализма социальных порядков, в противовес монолитному «Обществу с большой буквы». Помимо того, статья обозначает направление дальнейшего движения от некоторых «больших» теоретических допущений, разделяемых Хальбваксом, к современной социологии, которая обосновывается на почве стохастической концепции социального факта, отказе от объяснения через ненаблюдаемые величины и уходе от однонаправленных причинно-следственных моделей.
2000 Пространственная схема социальной теории как форма объективации властного интереса теоретика: Парсонс/Фуко (совместно с С.М. Гавриленко)// Пространство и время в структуре современной социологической теории /Отв. ред. Ю.Л. Качанов, ред.-сост. А.Т. Бикбов. М.: Изд-во «Институт социологии РАН»
Статья предлагает сравнительный анализ двух контрастных стратегий социального теоретизирования: с одной стороны, жреческой номинации и установления системы тождеств в рамках всюду прозрачного, однородного и ясно иерархизированного социального пространства, с другой, пророческого сомнения, ведущего к регистрации множественной и гетерогенной топологии социального мира. Анализ предпринят на материале концепций Толкотта Парсонса и Мишеля Фуко, неравнозначных теоретиков, не работавших в общем дисциплинарном горизонте, но со всей отчетливостью продемонстрировавших разницу интеллектуального переупорядочения «одних и тех же» проблемных областей: власти, тела, социального порядка, региональных онтологий. Анализ текстов центрирован на глубинной схематике социального пространства — порождающей грамматике любого дальнейшего описания и объяснения социальных реалий. Выявленный схематизм дополняет оппозицию имманентного/трансцендентного социального объяснения (см. ниже) и позволяет анализировать властное libido теоретика одновременно с анализом собственно теоретических различий.
2000 Имманентная и трансцендентная позиции социологического теоретизирования // Пространство и время в структуре современной социологической теории /Отв. ред. Ю.Л. Качанов, ред.-сост. А.Т. Бикбов. М.: Изд-во «Институт социологии РАН»
Диалог между двумя позициями социального объяснения и теоретизирования, которые представленны обобщенными арументами и взаимной критикой: позиции «над» изучаемым миром, допускающей наличие привилегированной области смыслов (в которой расположен сам наблюдатель), недосягаемых для социальных детерминаций; и позиции «в» описываемом мире, принимающей собственную ограниченность и озабоченной генетической связью объяснительных возможностей с социальными условиями. Форма диалога позволяет достичь глубины и детальности в проработке посылок, одновременно сообщая тексту ясность и легкость. С момента публикации статья неоднократно использовалась коллегами в учебных курсах. Помимо дидактических преимуществ, статья предоставляет основу для дальнейшей, более подробной классификации теорий и подходов, создаваемых в горизонте современной социальной науки.
